Прошла третья встреча Литературного клуба с Галиной Юзефович
Студенты Вышки и литературный критик Галина Юзефович обсудили роман Владимира Сорокина «Манарага» (Corpus, 2017). Основные тезисы встречи — от студентки программы «Литературное мастерство» Александры Сорокиной.
Вступительная новелла
Два года назад журнал Esquire выпустил литературный номер, составляла который Галина Юзефович. На обложку поместили Владимира Сорокина, он же прислал в журнал два абзаца текста, которые должны были задать тему, общую для остальных публикаций. В своем напутствии Владимир Георгиевич говорил о том, что книга должна выглядеть как продукт ручного труда: только будучи уникальной, она сможет сохраниться в цифровом мире. С выходом «Манараги» стало понятно, что «книга как вещь» занимала Сорокина довольно долго, и те два абзаца были приглашением вместе поразмышлять на эту тему.
Сюжет и структура
Геза Яснодворский — успешный bookʼn'griller, шеф-гастролер, жарит на русской классике блюда высокой кухни. Он путешествует по миру, подвергая себя опасности быть схваченным полицией, так как деятельность книжного повара вне закона. Книги в «Манараге» хранятся в музеях и частных коллекциях, так что мастера bookʼn'grill сотрудничают с подпольными поставщиками, которые выкупают или крадут первые издания. Вся современная литература читается через «умные» электронные устройства, так что книги — артефакты, свидетели прошедших эпох. Наполненные привычными опасностями будни Гезы и его коллег прерывает событие, которое ставит под угрозу существование самой профессии bookʼn'grillera, — появляется машина, способная копировать оригиналы, печатать миллионы первых изданий, ничем не отличающихся друг от друга.
Стилизация
Геза путешествует по заданному Сорокиным миру, словно раньше он звался не Гезой, а Чичиковым. Отрывки про сборы и перелеты героя написаны очень простым языком, ярких деталей там мало, потому они и не запоминаются. Клиенты Гезы, напротив, один другого краше, собой напоминают гоголевских помещиков. В детективную интригу с копированием книг Геза вовлекается за несколько страниц до конца, а прежде он только задает рамку для отдельных эпизодов. В каждом из них — портреты богатых клиентов, и написаны они языком заказанных клиентами книг. Семья, для которой Геза жарит фаршированную куриную шейку по-одесски, живет по Бабелю. Оперные певцы выясняют отношения, будто находятся внутри «Романа с кокаином» Агеева, а на севере один из клиентов стилизует свой быт под Толстого, под него же пишет, им же себя и называет. Таким образом, текст рифмуется с ситуацией, тотальность текста встроена в механизм сюжета.
Большая идея
Владимир Сорокин — ВПЗР (Великий Писатель Земли Русской), потому от него и не ждут сюжетных романов. Если искать большую идею, заложенную в «Манарагу» (при условии, что таковая имеется), то можно для начала рассмотреть ряд гипотез , о чем же эта книга и для чего она была написана:
1) вещь и текст
В «Манараге» становится очевидным разделение между книгой как материальным объектом и книгой как текстом. Меняется способ восприятия информации: она поступает сразу в мозг, потому «чтение» тут — это умение ловко переворачивать страницы в процессе жарки на них. Однако, если для bookʼn'grillera книга — только арт-объект, чем тогда объяснить, что он диктует правила и язык мира, в котором его сжигают?
Бумажная экземпляр у Сорокина ценен и своей оболочкой, теми же пятнами от кофе, что служат свидетелями жизни автора или первых читателей, свидетелями эпохи.
2) культ и метафора
Другая версия — важна не книга, а ритуалы вокруг нее. Приготовление изысканных блюд на оригиналах превращается в своеобразный культ. А bookʼn'griller все больше походит на писателя-постмодерниста: тоже проводит ревизию написанного до него. Сам Геза отличается избирательностью: предпочитает «читать» на первых тиражах классики, а постсоветскую литературу отбрасывает.
3) общество индивидуального потребления
«Манарага» — роман и о том, как новые технологии влияют на мышление человека. Изменился сам процесс получения знаний. В головах героев книги живут умные блохи, которые отвечают на любой информационный запрос своих хозяев. Современные книги не имеют материальной оболочки и по содержанию своему напоминают модернистские эксперименты с языком, сплошной поток сознания. Способ потребления информации, язык художественных текстов и киностудия на Сахалине, выпускающая фильмы для приватного просмотра, — все это маркеры общества, в котором господствует индивидуальное потребление. Тогда рестораны с печами для жарки многочисленных подлинников выглядят как возврат к коллективному. Штучный материал в новом мире уступает массовому.
4) выбор между подлинным и искусственным
История перекликается с борьбой премиальных брендов с подделками, которые по качеству уже не уступают оригиналам. Когда множится оригинальная продукция, обесценивается сама идея бренда. Происходит демократизация, размываются границы между социальными слоями, ведь все больше людей могут позволить себе недоступные ранее товары. Тогда потребление из разряда статусного уходит в разряд функционального, и появляется сложносочиненный ритуал, доступный единицам.
Зачем нужен оригинал книги, если копия полностью его повторяет? Здесь вспоминается «iPhuck», пелевинские разговоры об искусстве и погоня за начальным файлом, что вообще не имеет смысла.
5) смена элит
Старые элиты хотят остаться у власти через искусственно созданную реальность. По сюжету выходит, что традиции необходимо видоизменять и ломать для их же сохранения. В «Манараге» эстетическое подменяется политическим, обслуживая его. И, как бы приверженец традиций ни старался их сохранить, когда становится выгодно перейти на другую сторону, он начинает себе противоречить.
6) эго творца
Жарка на книгах — творческий акт, в процессе которого шеф-повар уничтожает подлинники. С вандализмом работа не имеет ничего общего, скорее, речь здесь идет об акционизме, ведь в мире «Манараги» bookʼn'griller — творец. Таким образом, бунт главного героя против копирования оригиналов получает логическое обоснование: художник-акционист не готов стать менеджером. Когда производство ставится на поток, индивидуальность стирается. Так обоснование получает и простой слог, выбранный для описания перемещений Гезы и его будней между выполнением заказов: автор не живет вне творческого процесса.
7) отсутствие морали
Поставить на поток производство оригиналов книг — значит ли это обеспечить героям светлое будущее? Ведь при таком раскладе жарка на книгах из развлечения для богатых превратится в общую практику, а bookʼn'griller — в сотрудника узаконенной кухни. Тогда же каждый музей будет обеспечен первыми изданиями — они сохранятся для истории. То, что оригиналы размножены, снижает их ценность, но суть не меняет: они остаются оригиналами.
Владимир Сорокин не дает этическую оценку этого переворота, но его герой не соглашается с новыми условиями. Об оригиналах Геза вряд ли беспокоится: сам же сжигал. Тогда остается вопрос: несогласие главного героя — бунт против искусственного, попытка сохранить свое творчество или просто желание зарабатывать деньги привычным способом?
Финал: молчание и проблема завышенных ожиданий
«Манарага» — камерная книга, и она не дает читателю времени по-настоящему привязаться к главному герою, чтобы сопереживать ему. Все представленные выше гипотезы кажутся недостаточными для того масштабного высказывания, которого ждут от Сорокина. Написан роман ради идеи или сюжета, все равно в нем нет той предсказательной силы, что отличала «День опричника». При том, что «Манарага» увлекательна, ее легко и интересно читать, представленный мир уже не получается соотнести с нашим.
Возможно, последний роман Владимира Георгиевича — это развернутая самоирония, издевка над самим собой. Любой литературный эксперимент при своей успешности обречен на то, чтобы стать серийным. Сорокин был радикалом, который писал уникальные вещи, а сегодня превратился в мэтра, живого классика. И его молчание вдруг стало нормой.
