«Правительство таким способом действий только теряет доверие»
Русская цензура появилась вместе с литературой: ни одно открытие русских писателей, журналистов и издателей не обходилось без надзора многочисленных цензурных комитетов. Цензура становится еще одним — «невидимым» — элементом русской прозы. О непростой истории взаимоотношений русских литературных журналов и цензуры в XIX веке рассказывает Яна Москаленко.
.jpg "Карикатура из журнала «Искра», 1862")
Сегодня в СМИ и социальных сетях все чаще обсуждают проблему цензуры и свободы слова — по разным поводам, которые подсказывает лента новостей. И неудивительно: эволюция русской культуры и литературы всегда шла бок о бок с эволюцией цензурного инструментария.
«Многобукв» попросил Яну Москаленко изучить самые заметные случаи цензуры в России XIX века — эпохи расцвета русской литературы и журналистики.
Цензура нужна, чтобы мысль водить на верёвочке.
В. Белинский
Цензура, согласно определению, есть контроль государственных органов над содержанием и распространением информации. Однако де-факто цензура призвана ограничить общество от мыслей хоть сколько-нибудь нежелательных. В России в XVIII-XIX вв. цензурный аппарат видоизменялся. Государственная цензурная политика исходила в первую очередь из общественно-политической ситуации в стране и личных взглядов императора на цензуру. Из-за этого сложно проследить единую политическую линию в отношении цензуры: контроль то усиливался, то вновь ослабевал в зависимости от потребностей монарха. Если «мрачное» николаевское семилетие до сих пор вспоминают как период подавления свободы слова, то первое года правления Александра II отмечено расцветом русской культуры, который не произошел бы без ослабления государственного надзора.
В первую очередь нападкам цензоров подвергались печатные издания: книги, газеты, литературные журналы. Печатное слово приравнивалось непосредственно к угрозе благополучия общества, посему контролировалось особенно строго. Сегодня мы вспомним несколько литературных изданий, которые в свое время были закрыты из-за ужесточения цензуры, некоторые – навсегда.
Московский телеграф (1825 — 1834 годы)
Первый русский энциклопедический журнал, который начал издавать писатель и публицист Николай Полевой. Именно Полевой ввел в русский язык слово «журналистика» — так в новом журнале назвали рубрику, в которой публиковали обозрения публикаций других журналов. Журнал обладал энциклопедическим охватом и содержал разделы о науке и искусстве, о словесности, о моде, а также разделы «Библиография и критика», «Известия и смесь». Цензурный комитет при Московском университете, изучив состав разделов, никаких нареканий не высказал, и «Телеграф» ушел в печать. Почти сразу же в журнале начали публиковать не только научно-популярные заметки, но и отрывки из книг. Уже в первом выпуске Полевой опубликовал отрывок из нравоописательного очерка Феликса Макдоноу «Лондонский пустынник, или Описания нравов и обычаев англичан в начале XIX столетия» (1822), сопроводив его следующим редакторским комментарием:
«Желаем, чтобы переводчики наши, вместо нелепых и вздорных романов, занялись переводом подобных нравоучительных и полезных книг, и чтобы наши читатели, особливо не столичные, бросили великие творения Радклифф и Дюкре-Дюминила и нашли в книгах, подобных «Лондонскому пустыннику», забаву небесполезную».
Полевой был страстным поклонником романтической литературы и, помимо просвещения «средних сословий», журнал ставил своей целью знакомить читающую публику с авторами романтического направления: Виктором Гюго, Виктором Жуи, Вальтером Скоттом. За иностранными авторами последовали и публикации русских романтиков: страстных поклонников журнала князя Петра Вяземского и Фаддея Булгарина, Пушкина, Евгения Баратынского, Валериана Олина и других.
Благодаря высокому качеству текстов и мягкости цензуры журналу удалось стать по-настоящему популярным: в 1830-е годы тираж каждого номера «Телеграфа» достигал пяти тысяч экземпляров — для того времени число беспрецедентное.
Однако цензура крепла, а вместе с популярностью росло и число врагов журнала. И Полевой дал им повод для начала кампании. В двенадцатом номере «Телеграфа» за 1829 год вышла заметка об «Истории государства российского» Карамзина, выдержанная в уважительном к автору тоне, но содержавшая многочисленные указания на фактические ошибки в многотомном труде. Полевой заключал, что
Карамзин «уже не может быть образцом ни поэта, ни романиста, ни даже прозаика русского. Период его кончился».
После публикации на Полевого обрушилась волна критики, которая только усилилась, когда в «Телеграфе» анонсировали скорую публикацию исторического очерка Полевого «История русского народа». Журнал подвергся нападкам реакционной журналистики, ряд авторов, в том числе Вяземский и Пушкин, публично обвинили Полевого в «порче» русской литературы.
Журналом заинтересовались цензоры. Когда начальник Московского округа корпуса жандармов генерал Александр Волков по указанию Николая I вызвал к себе Полевого (из-за публикации в журнале сатирического очерка) и сделал ему строгое предупреждение, Полевой в ответ написал Волкову объяснительную записку, где извинялся за свой проступок и просил разрешения «прежде обыкновенной цензуры подвергать статьи сего рода <…> цензуре особенной, доставляя их для рассмотрения к Вашему Превосходительству. Я осмеливаюсь думать, что тогда ревность моя действовать сочинениями к исправлению нравов и тем споспешествовать благодетельным видам правительства не вовлечет меня в неумышленную ошибку <…>».
Однако верноподданический пыл не помог редактору спасти журнал. В 1834 году Полевой опубликовал критическую рецензию на пьесу Нестора Кукольника «Рука Всевышнего отечество спасла». Полевой разгромил пьесу, указывая на её льстивый характер, в то время как императору она понравилась. Исход был предрешен: Николай I закрыл журнал без какого-либо предварительного разбирательства.
В царской России первый цензор — император.
Телескоп (1831 — 1836 годы)
Литературно-общественный журнал, который издавал Николай Надеждин. Главным образом в издании отстаивались идеи народности и сближения философской теории с действительностью.
Смертный приговор «Телескопу» был подписан за публикацию «Философического письма» Петра Чаадаева. До сих пор неизвестно, как произведение прошло первоначальную цензуру. Однако письмо тут же вызвало бурную реакцию общественности. Наверное, многие понимали, что издание данного сочинения (пускай имя автора не было указано, все прекрасно понимали, кто им является) приведет к скандалу и к трудностям с цензурными комитетами.
Михаил Жихарев, племянник и биограф Чаадаева, писал:
«около месяца среди целой Москвы почти не было дома, в котором не говорили бы про "чаадаевскую статью" и "чаадаевскую историю"; даже люди, никогда не занимавшиеся никаким литературным делом; круглые неучи; барыни, по степени интеллектуального развития мало чем разнившиеся от своих кухарок и прихвостниц; подьячие и чиновники, увязшие и потонувшие в казнокрадстве и взяточничестве; тупоумные, невежественные и полупомешанные святоши, изуверы и ханжи, поседевшие и одичалые в пьянстве, распутстве и суеверии; молодые отчизнолюбцы и старые патриоты - все соединилось в одном общем вопле проклятия и презрения человеку, дерзнувшему оскорбить Россию».
Началось расследование дела «О журнале Телескоп». В следствии были задействованы целых шесть инстанций: Третье отделение во главе с Бенкендорфом, Министерство народного просвещения и министр Уваров, Канцелярия московского военного генерал-губернатора Голицына, московская полиция и обер-полицмейстер Цынский, московская жандармерия во главе с генералом Перфильевым, а также Главное цензурное управление. Между ведомствами завязалась деятельная переписка, посвященная исключительно делу Надеждина и письму Чаадаева. Уваров лично распорядился, чтобы все председатели цензурных комитетов не допускали в периодических изданиях ничего, что бы касалось письма: ни критики, ни похвал, ни комментариев.
Один маленький журнал, а столько проблем.
Точку в этом муторном и запутанном деле снова поставил Николай I:
«Прочитав статью, нахожу, что содержание оной есть смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного: это мы узнаем непременно, но не извинительны ни редактор журнала, ни цензор. Велите сейчас журнал запретить, обоих виновных отрешить от должности и вытребовать сюда к ответу»
Журнал «Телескоп» закрыли, а Надеждина отправили в ссылку в Усть-Сысольск на два года.
Современник (1836 — 1866 годы)
Журнал, основанный Александром Пушкиным, является, пожалуй, одним из самых известных российских печатных изданий, при этом его востребованность среди читателей и общее влияние довольно противоречивы. Еще при жизни Пушкина журнал не имел большого успеха: публика не была готова воспринимать всерьез литературное издание нового формата, которое затрагивает актуальные проблемы страны и общества. После смерти поэта ситуация лишь ухудшалась: тиражи и число подписчиков снижалось, журнал становился нерентабельным. В период с 1859 по 1861 гг. в «Современнике» стали прослеживаться чрезвычайно радикальные общественно-политически и литературные позиции. Главным камнем преткновения между правительством и редакцией стал сатирический отдел журнала «Свисток». В число авторов данного раздела входили Николай Некрасов, Николай Добролюбов, Николай Чернышевский, Михаил Салтыков-Щедрин и др. В «Свистке» печатались главным образом фельетоны, сатирические куплеты, стихотворные пародии. Все произведения затрагивали злободневные темы: высмеивались восторги по поводу успеха российского прогресса, цензурный гнет и пр. Во многом из-за «Свистка» в 1862 г. журнал закрыли на 8 месяцев «за вредное направление».
Однако «Современник» выстоял и боролся за свое существование, несмотря на все более жесткие цензурные требования, вплоть до 1866 г. В этом году было совершено покушение на императора Александра II. Виновного в нападении Дмитрия Каракозова арестовали: при нем были обнаружены два журнала, одним из которых был номер «Современника».
После этого происшествия журнал закрыли по личному распоряжению императора.
Русское слово (1859 — 1866 годы)
Ежемесячный журнал, основанный графом Александром Кушелевым-Безбородко. В первый год своего существования издание позиционировало себя как умеренно-либеральный «литературно-ученый журнал». Однако большого литературного интереса журнал не представлял. Затем в «Русском слове» начал работать журналист и публицист Григорий Благосветлов, и риторика журнала сильно изменилась: зазвучали демократически лозунги, стали подниматься острые политические вопросы.
В 1862 г. одновременно с «Современником» журнал закрыли на полгода за статью Дмитрия Писарева «Бедная русская мысль». Главные претензии цензоров сводились к тому, что в статье затрагиваются неприемлемые по тем временам вопросы о свободе любви, а также присутствуют отрывки, оскорбляющие личность покойного императора Петра I.
Мне кажется, те историки и публицисты, которые говорят, что все преобразования Петра клонились ко благу русского народа, повторяют фразу, лишенную внутреннего содержания, или, что то же, переносят на эпоху и на личность Петра такие понятия, которые возникли гораздо позднее и, кроме того, не в той сфере, в которой вращаются деятели, подобные Петру. Петр формировал себе исполнителей как в былое время богатый помещик, отдавая в учение дворовых мальчишек, формировал себе полный штат поваров, сапожников, портных, столяров, кузнецов и шорников. -- Только обширная и разносторонняя деятельность могла удовлетворять энергическую природу Петра; только громкая, европейская известность могла польстить его громадному честолюбию.
Именно после этого случая собственник журнала, осознав, насколько неблагополучно сотрудничество с литераторами, подарил «Русское слово» Благосветлову.
Как мы упоминали выше, в 1866 г. на Александра II было совершено неудачное покушение. Вторым журналом, который был обнаружен у нападавшего Каракозова, оказался «Русское слово». Нетрудно предположить, что издание «по высочайшему велению» тут же закрыли.
Отечественные записки (1818 — 1884 годы)
«Отечественные записки» – один из самых первых и один из самых влиятельных литературных журналов. Мы не будем углубляться в историю журнала, поскольку куда важнее отметить, насколько показательным стал процесс постепенного подавления издания.
Первое предупреждение было вынесено 19 июля 1872 г., затем снято и вновь вынесено в январском номере 1879 г.:
«неприязненное и даже более враждебное отношение редакции ко всем без исключения правительственным мероприятиям и ко всем органам правительственной власти высказывается так рельефно, что статьи эти не могут и не должны быть оставлены без серьезного внимания со стороны цензурного ведомства»
Следующие предупреждения посыпались в 1883 г. и касались следующих произведений:
– статья Николая Николадзе «Луи Блан и Гамбетта»:
«содержащая восхваление одного из французских коммунаров – Рошфора»
«с полной ясностью» выражающая «крайне предосудительное направление журнала»
– главы «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина:
«переходящая всякое приличие карикатура»
«нахальное издевательство, неистовое глумление над правительством в деле преследования политических преступников»
– другие комментарии из доклада Дмитрия Толстого относительно деятельности журнала:
«предосудительное во многих отношениях направление журнала выражается вообще не только в статьях г. Щедрина, но и во многих других»
«Отечественные записки» «обязаны своим успехом статьям г. Салтыкова. За исключением их, журнал не представляет ничего выдающегося»
Прекращение издания «Отечественных записок» было инициировано без вынесения третьего предупреждения. Закрытие журнала, тем не менее, не встретило ни понимания, ни тем более одобрения общественности. Так, историк и публицист Константин Кавелин писал бывшему военному министру Дмитрию Милютину в 1884 г.:
«Правительство тут, как и во множестве других случаев, оказалось ниже своего положения и действовало как партия, а не как орган государственной власти, – точно будто бы четыре министра были газетные или журнальные борзописцы, сотрудники редакции литературного органа противной партии. Правительство таким способом действий только все более и более теряет доверие, уважение и ореол, которым должно быть окружено в интересах государственной власти»
Цензоры XIX века открыли дорогу цензорам советской эпохи, — которые только превзошли их в жестокой расторопности.
Писатель в России часто сталкивался с цензором — а иногда и был цензором. Столкнется ли русская литература с цензурой и в будуще? Время покажет.
Яна Москаленко