Кто эти люди, где мои вещи
Елена Ядренцева – о том, зачем нужно не только читать книги, но и говорить о них
Вот уже больше года студенты «Литературного мастерства» проводят в Вышке регулярные заседания Книжного клуба LiPA ("Literature – Poetry – Art"). Они обсуждают новинки зарубежных и российских писателей, дискутируют о поднимаемых авторами проблемах и приемах, с помощью которых они доносят эти проблемы до читателя.
Мы попросили студентку первого курса магистратуры Елену Ядренцеву рассказать, что сподвигло ее принять участие в клубе, в чем польза обсуждения книг и почему каждому стоит организовать свой книжный клуб – пусть и небольшой.
Когда я увидела в таблице проектов строчку «Книжный клуб», был конец сентября, и я ребят со своего курса не знала толком, не то что со второго. Подумала: ого, книжные клубы еще существуют? Знала, что есть один, который ведёт Галина Юзефович, но тот был в Сколково, а чтобы такой же, но у нас в университете? Да кто туда придёт и что там делают? Так удивилась, что немедленно вписалась.
Первая встреча была открытая, в ней участвовали все желающие, в роли модератора – та же прекрасная Галина Леонидовна. Мы обсуждали «Одну историю» Джулиана Барнса, и немедленно разделились на тех, кому роман казался полным «воздуха», слишком незатейливым, и тех, кто думал, что простоты там в самый раз.
Тогда я в первый раз познала эту магию: вы два часа обсуждаете не то, зашла вам книжка или нет, а то, как она сделана. Вы ведёте дискуссию. Вы цитируете. Вы проникаете в изнанку текста и дёргаете его за нитки, чтобы увидеть, как он откликается. Потом бродите среди декораций.
То есть ничего, вроде бы, особенного: вы все так же обсуждаете книгу, как с друзьями в соцсетях, казалось бы. Но почему-то после этих медленных прогулок вы а) видите в книге куда больше слоёв, чем раньше б) начинаете с удвоенной силой писать своё. Единожды препарированная книга не перестаёт быть целостной, а наоборот: наполняется смысловым объемом. Потом второй курс (я никого не знала по именам, для меня все были «ага, привет, второй курс») сказал, что у них уже есть книжный клуб, и почему бы нам не объединиться, и я подумала: а они смогут так же, мы сможем так же?
И они – и мы – смогли.
Где лучшие дискуссии? У нас в клубе
Первая встреча проходила в библиотеке, и нужно было идти через двор и как-то вычислять читальный зал, и, казалось, все знают, куда надо идти, только я не в курсе. Мы обсуждали книгу Ольги Брейнингер «В Советском Союзе не было аддерола», и никто никого не перебивал, а если перебивал, то самую малость, и всё это было как-то связано – Оксфорд у Брейнингер и мы в библиотеке. Мы были тайное братство, за окном была тьма.
Насколько далеко автор тут отстоит от повествователя? Как это вычислить? Нарочно ли автор жмёт на одну и ту же клавишу и жмёт ли вообще, и всё-таки – это приём или нет? Иногда правильно задать вопрос важнее, чем получить ответ.
Кто-то принёс бумажную книгу посмотреть. Сфотографировались. Поспорили, хотим ли делать клуб открытым или закрытым, справимся ли без ведущих, и кого дальше читать.
Потом мы обсуждали: «Бегунов» Ольги Токарчук, «Среднюю Эдду» Дмитрия Захарова, «Нью-йоркский обход» Александра Стесина, «Рюрика» Анны Козловой, «Дни Савелия» Григория Служителя, и встречи перешли в зум, но страсти не ослабели, а наоборот. Все поосвоиились и принялись выяснять: «Рюрик» – это магический реализм или просто реализм? Реинкарнировал попугай или не реинкарнировал? А Стесин – это автофикшн или фикшн, и где грань, и только ли вымысел делает литературу фикшеном или, допустим, подбор строго определённых фактов – это уже элемент творческого осмысления? А всеведущий кот Савелий у Служителя – он кот-индиго или тоже переродившаяся душа?
– То есть то, что кот умеет считать, а кошка нет – это твоя единственная претензия к этой книге?!
– А давайте любимое Ярослава: оценим все от одного до десяти?
– Ой, да он сам не знает, что такое автофикшн!
– А кто понял момент с записками художника?
(после того, как обнаружил, что звук был отключён)
– Ну вот, а я ведь сейчас столько умного сказал…
Но для чего всё это?
Во-первых, общение. У первого и второго курса не так уж много совместных активностей, а обсуждение задевших, актуальных текстов – мы выбираем русскоязычные, «прозвучавшие» книги – позволяет узнать друг друга хоть немного. Вы злитесь, вам смешно, вы солидарны, вы спорите, вы удивляетесь, – короче, вы видите друг друга.
Во-вторых, вслух и связно формулировать впечатления от книги – сам по себе отличный навык.
В-третьих, всё это просто весело.
В-четвёртых, лишний стимул: ты и так читаешь, но тут появляется галочка «для клуба», ты не один в дороге (в книге), все другие тоже – такое странное читательское чувство локтя. И ты знаешь, что непонятные моменты сможешь обсудить: коллективным разумом вы разберётесь, почему этот эпизод шёл вон за тем и как именно авторское личное переплелось с личным героя. Чтобы быть во всеоружии, ты читаешь чужие рецензии и интервью; раньше ты говорил о книжках либо в отзывчивую пустоту (в рецензиях и социальных сетях), либо с друзьями, которые об этом не просили, но ни разу ещё разговор этот не был целью встречи. Это смена фокуса, и это новое отношение к тексту и к себе тоже, как к читателю.
Женя Матыкова, модератор клуба:
– Мне хотелось бы видеть в качестве цели клуба и его отличительной особенности (хотя она не очевидна): не просто обсуждение книг, а ещё анализ их с точки зрения литературного мастерства. То есть у нашего клуба прикладная образовательная функция: учиться у молодых русскоязычных авторов. Это и определяет выбор книг.
Марина Сазонова, второй курс магистратуры:
– Похоже мы сами не понимали, насколько нам нужны эти встречи, пока не собрались в первый раз. В нашем книжном клубе мы существуем в режиме свободного диалога, учимся видеть больше и мыслить шире, а потом – еще шире. Не это ли необходимая гимнастика для человека, который пишет?
Елена Ядренцева
