Но я другому отдана и буду век ему верна
10 декабря были объявлены лауреаты Национальной литературной премии «Большая книга». Победителем стал Александр Иличевский («Чертеж Ньютона»). После подведения итогов в литературном сообществе, как водится, начались волнения. Почему так бесят итоги литературных премий — читайте в материале Сергея Лебеденко.
И снова ломаются копья: жюри «Большой книги» журят (каламбур ненамеренный) за то, что главный приз присудили не тому, кому надо было; тот, кому было надо, демонстративно прервал пост-премиальную пресс-конференцию; критики пророчат окончательную смерть премий, а еще один маститый писатель затесался в антисемиты.
Тут можно быстро заключить, что российскому литературному истеблишменту попросту нечего делать, вот и толкут воду в ступе, и на этом закрыть вкладку; но сразу несколько соображений заставляют держать глаза открытыми. Все-таки в России литературные премии – не просто ежегодный ритуал выбора лучших и не просто институция с разветвленной системой отбора и действующим жюри. Премия у нас – прежде всего способ материально поддержать автора в условиях, когда никаких способов обеспечить такую безусловную поддержку на федеральном уровне нет (в скандинавских странах, например, действуют фонды помощи творческим профессиям, которые финансируются государством). Это рождает понятный ажиотаж: когда текст приносит миллионы, трудно не следить за гонкой.
С другой стороны, похороны премий кажутся таким же преждевременным занятием, как и похороны их главного героя – романа. Да, к литературным премиям уже не приковано столько внимания, сколько к награде британской киноакадемии BAFTA или к «Оскару», но вы никогда не услышите от зарубежных журналистов: «Что-то мы устали от Гонкура», «Что-то нам пора избавиться от Букера» (этим метким замечанием я обязан журналисту Юрию Сапрыкину). Книжные премии все еще серьезно влияют на количество читателей: по данным исследования, проведенного в Стэнфорде, номинация на одну из крупных литературных премий увеличивает число читателей в среднем в полтора раза, а победа – в два раза. Продажи «Лавра» Евгения Водолазкина после победы на «Большой книге» увеличились в четыре раза.
«Даже люди, которые вообще не читают практически, видят в программе «Время» сюжет о «Большой книге» и начинают спрашивать, где купить роман победителя», – рассказывает Юрий Сапрыкин.
Скандалы в русском литературном быту – вещь постоянная; раньше они происходили вокруг премии «Русский Букер», а после ее скоропостижной кончины распределились между другими премиями-«тяжеловесами»: то «Нацбест» громыхнет, то «НОС», «Премию Андрея Белого» вообще трясет уже настолько регулярно, что пора сейсмограф прикручивать. Все это указывает на три вещи:
- премии важны сами по себе, как инфоповод и как показатель, «какая есть тенденция», цитируя популярный веб-сериал;
- литературное поле разобщено настолько, что собрать масштабную дискуссию может лишь громкий инфоповод, еще и подкрепленный соответствующим денежным фондом;
- культура переживает период нестабильности: экономическая зыбкость всегда была фоном для российской литературы, но пандемия и закрытие Федерального агентства по печати («Роспечать»), годами отстаивавшего интересы книжников перед государством, добавляют тревоги за будущее.
Само же решение присудить награду не громкой танатофанской прозе Елизарова, а тихой философии Иличевского удивлять не должно: механизм таких решений описал американский филолог Джеймс Инглиш еще больше двадцати лет назад в статье «Управление вкусом». По мнению Инглиша, чем больше состав жюри, тем более консервативным становится выбор победителя. Учитывая, что в состав Литературной Академии, голосующей за короткий список «Большой книги», входят сто восемь человек, даже если не все из них принимают участие в голосовании, итоговый выбор все равно будет намного более осторожным, чем если бы победителя отбирал кто-нибудь один. Все мы люди, и выбор первого места не может не зависеть от личных предпочтений жюри и коллективных интересов жюри (которые могут быть предметом молчаливого и неосознанного даже консенсуса).
Но в этом и смысл литературных премий: когда знаешь, кто судит, можно предсказать итог. Как же предотвратить скандалы? Рецептов несколько: ротация состава жюри; открытость обсуждений и отбора финалистов и победителя (обе практики используют премия «НОС» и новая премия «Фикшн-35» для молодых авторов) и – создание новых премий. Ведь чем больше конкуренция, тем активнее премиальный процесс – и тем меньше заинтересованных групп будут обижаться, что их мнение никто не учел.
Ну и самое главное: достаток писателя должен быть обеспечен независимо от того, получает он премии или нет, выпускает он блокбастеры или нет. Но это уже тема для отдельного разговора.
Сергей Лебеденко