• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Коварные экспроприаторы или талантливые детские писатели?

Как же вышло, что у многих персонажей европейских сказок появились русские двойники, на протяжении многих лет решительно затмевавшие своих прототипов? Эта история тесно переплетается с историей художественного перевода в России и с переводом сказок в частности. Подробности в материале Анастасии Федоровой.

Коварные экспроприаторы или талантливые детские писатели?

«Волшебник Изумрудного города», «Золотой ключик, или Приключения Буратино», «Винни-Пух и Все-все-все» − прекрасные произведения, пример качественной детской литературы, запомнившейся каждому советскому ребенку. Многие из нас выросли на этих произведениях и привыкли считать их неотъемлемой частью своего детства и русской литературы. Только, став старше, мы с удивлением обнаруживаем, что «Волшебник Изумрудного города» Волкова на самом деле «Удивительный волшебник из страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума, Буратино – итальянская кукла Пиноккио, а славный мишка Винни – плюшевая игрушка Кристофера Робина (что еще за Кристофер Робин?).

Тут вы, в конец отчаявшись, возможно, спросите: «Ну хоть Доктор Айболит, ну он-то хоть наш?»

«А вот и не угадали», − ответим мы.


В советское время был длительный этап недоверия к сказке, волшебству и всему, что не дает детям представлений о настоящей жизни. За реалистичную литературу для детей боролась даже Надежда Крупская. В своей статье 1928-го года о «Крокодиле» Чуковского она назвала сказку «буржуазной мутью» , которая «вместо рассказа о жизни крокодила» содержит «невероятную галиматью» . Чуковский, получив такой отзыв, мягко говоря, расстроился.

Британская литература, полная парадокса, усваивалась тяжело − с детьми было не принято говорить абсурдным тоном. Та же «Алиса в Стране чудес» (на тот момент еще «Соня в царстве дива» в анонимном переводе) была встречена критиками довольно прохладно. Многие элементы абсурдности и волшебства цензура при переводе не пропускала, поэтому европейские сказки попадали к детям в форме пересказов (нередко – весьма вольных). Также очень характерно было для детской литературы и то, что переводчик сам являлся писателем, поэтому считался автором переведенного произведения.

Наконец, Чуковский выступил с критикой сложившейся в советском пространстве культуры перевода: читатель больше не желает довольствоваться пересказами – он требует полноценных переводов, которые заменяли бы подлинник. При этом сам Чуковский — автор очень качественных адаптаций. Тогда были адаптированы многие масштабные произведения, впоследствии надолго закрепившиеся в сознании русского читателя в статусе детской литературы: «Робинзон Крузо», «Дон Кихот», «Гулливер». А вслед за адаптациями незаметно подтянулось и такое явление как экспроприация.

В 1920 году выходит произведение «История доктора Дулиттла» Хью Лофтинга − первая книга в серии о докторе, который лечит животных и умеет с ними разговаривать. Уже кого-то напоминает, не правда ли? В 1922 году вышел сиквел – «Путешествия доктора Дулиттла». Вторая книга оказалась настолько успешной, что в 1923 году получила медаль Ньюбери – литературную премию США за лучшее произведение для детей. Уже через год история доктора Дулиттла появляется в СССР в пересказе Чуковского и выходит под названием «Доктор Айболит». За пересказом последовали и оригинальные произведения автора, а из первоисточника к Айболиту присоединился Тянитолкай (the Pushmi-Pullyu). Позднее, в предисловии «Доктора Айболита» к изданию 1936-го года, утверждалось, будто бы все это чудесное совпадение (можно даже сказать сказочное): два писателя из разных стран, никогда не слышавшие друг о друге, сочинили одну и ту же сказку об одном и том же человеке – в самом деле, с кем не бывает, − а сам Чуковский говорил, что прототипом доктора Айболита послужил еврейский врач Цемах Шабад из Вильнюса. Что ж, будем милостивы – поверим Корнею Ивановичу на слово и скажем спасибо за прекрасную адаптацию.

Другой пример экспроприации детской литературы — «Золотой ключик» Алексея Толстого. Все началось в 1881 году, когда в Риме вышла сказка Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы», главным героем которой был деревянный мальчик. Книга несколько раз издавалась на русском языке в разных переводах, но именно в издании 1924-го года принимал участие Алексей Толстой – он стал редактором перевода Нины Петровской. Работая над «Пиноккио», Толстой адаптировал итальянскую сказку к русским реалиям и многие свои изобретения позднее перенес в историю о Буратино. Сказка о Пиноккио не очень-то понравилась Толстому: он обозвал ее скучной и пресной. Поэтому решил написать свою, задорную и веселую (в отличие от оригинала). «Золотой ключик» появился в СССР в 1935 году и сразу же очаровал юных читателей. На фоне всеобщей любви к Буратино несчастный Пиноккио, давший жизнь своему сказочному двойнику, оказался тут же забыт.

Та же участь постигла и «Удивительного волшебника из страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума. Вышедшая в 1900 году в США, сказка превратилась в «Волшебника Изумрудного города», который появился в СССР в 1939 году. Александр Волков значительно отдалился от оригинала и даже написал дополнительные пять книг, которые уже не имели ничего общего с первоисточником. Так появился цикл «Изумрудный город», куда вошли произведения «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» и «Семь подземных королей». В этом случае пересказ почти полностью заменил собой оригинал, и, признаться, я очень удивилась, позднее обнаружив эту сказку на английском языке. Интересно, что в свое произведение Волков вложил политический подтекст: в послесловии к книге он связывает слабохарактерность Гудвина с капитализмом в США. Оказывается, ориентируясь на жизнь в штатах и не желая трудиться, Гудвин решил обманом прийти к успеху. Особенно очаровательно, как Волков, все же признавая вторичность своего произведения и уступая первенство «Волшебнику из страны Оз», заверяет читателей в том, что его сказка всяко лучше: и главы в ней новые, и Тотошка разговаривает – просто чудо какое-то!

С появлением «Волшебника Изумрудного города», все в том же 1939 году, в СССР в журнале «Мурзилка» впервые напечатали «Винни-Пуха» на русском языке. Изначально Алан Милн сочинял сказку о приключениях жителей Чудесного леса для своего сына, Кристофера Робина – именно поэтому действующими лицами истории оказались игрушки мальчика. Центральное место среди них занимал, конечно же, плюшевый мишка Винни. При этом сам Кристофер Робин водил дружбу со всеми героями и принимал активное участие в их приключениях.

Тогда в переводе А. Колтыниной и О. Галаниной закадычные друзья, сегодня известные многим под именами «Винни-Пух» и «Пятачок», звались «Винни-Пу» и «Пиглет». Все изменилось в 1958 году, когда произошло знаковое для русской литературы знакомство Бориса Заходера со сказкой о знаменитом любителе мёда. Сам Заходер утверждает, что это была любовь с первого взгляда: мишка Винни встретился автору на страницах детской энциклопедии и тут же очаровал его. Так Борис Заходер начал работу над «Винни-Пухом». В 1960 году издательство «Детский мир» выпустило книгу «Винни-Пух и Все-все-все». Несомненно, Заходер сделал гениальный перевод на все времена, однако даже здесь не все так однозначно, как могло бы показаться.

Несмотря на то, что Заходер был указан в книге как переводчик, от себя он сочинил немало: как результат, его стихи имели мало общего с первоисточником, а сказка оказалась неполным пересказом оригинала. И, хотя в 1990 году Борис Владимирович перевел пропущенные главы, на тот момент текст уже успел закрепиться в российской культуре в сокращенном виде, поэтому читатели не уделили полной версии должного внимания.

Заходер считал, что «пересоздал» Милна по-русски, и воспринимал свой текст не как перевод, а как пересказ. В «Пухе» он видел свое уникальное авторское произведение, поэтому запатентовал все имена героев, чем обеспечил другим переводчикам немало головной боли. Так, Вебер был вынужден переименовать всех персонажей и отказаться от удачных находок своего предшественника, чтобы избежать обвинений в плагиате.

Заходер не любил сентиментальность – детская книжка виделась ему веселой и динамичной. Поэтому, когда сказка, над переводом которой он работал, не соответствовала его представлениям о прекрасном, он резал ее и вносил необходимые, на его взгляд, правки: не только в авторский стиль повествования, но и в сюжет. Так, он слепил две книги о Мэри Поппинс в одну, и его последователи, взявшиеся за перевод пропущенных глав, столкнулись с проблемой авторского права. Стоит заметить, что при этом Заходер четко ощущал мысль автора: его переводы «Алисы в стране чудес» и «Мэри Поппинс» до сих пор заслуженно считаются одними из лучших.


Но несмотря на значительные заимствования у иностранных коллег, вышеприведенные авторы сыграли не последнюю роль в формировании дискурса русских сказок и внесли значительный вклад в нашу культуру. Им удалось не просто перевести чужие истории, но адаптировать их под русские реалии, придать им национальный колорит. Все эти сказки впоследствии были переведены на европейские языки, издавались за границей как самостоятельные произведения, и это лишний раз доказывает их значимость не только для русского читателя, но и для всего литературного мира в целом.

«Что же в итоге? – спросите вы. – Мы так и не поняли, к чему вы клоните. Корней Чуковский, Алексей Толстой, Александр Волков и Борис Заходер – коварные экспроприаторы или все-таки талантливые детские писатели?»

С чего вы решили, что одно обязательно исключает другое?


Анастасия Федорова