Как выжить в глухом лесу
Пир во время чумы – это не наш метод. Сегодня мы предпочитаем более изысканные способы скоротать вечерок до конца света.
Еще в эпоху первого карантина издательский сервис Ridero выпустил маленькую книжку, созданную из фейсбучных заметок Галины Леонидовны Юзефович. По задумке литературного критика светоч разума был призван разогнать мрак. Маленькое чудо, подобное тому, что совершил «Свет Эарендиля», фиал эльфийской владычицы Галадриэль, на перевале Кирит Унгол.
Книга, скорее брошюра, «#галина_юзефович_ книжный_клуб» представляет руководство по созданию и введению в эксплуатацию книжных клубов. Автор отмечает особую роль модератора и предлагает алгоритм действий. Для обсуждения, пишет Г.Л., самое главное – это выбор книги.
В 1972 году молодая и многообещающая писательница Маргарет Этвуд (ей всего 33 года) заканчивает второй роман – «Пробуждение»/ «Surfacing». В русском переводе утрачивается облако смыслов и образов: спасенный из воды мальчик, рыба-отец, поиск истины, затопление земли и даже пузатые лягушки в формалине.
Анна Шин и Екатерина Салмина, модераторы четвертой встречи Книжного Клуба, остановились именно на этом романе и не прогадали. Книга вызвала горячий «эмоциональный отклик» и породила массу интерпретаций.
Роман встроился в комплементарную цепь дискурса, первой парой которого стали «Валентайн» Элизабет Уэтмор и «Рана» Оксаны Васякиной. В тематическую подборку вошли и другие книги: «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат, «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилмор, «Моя рыба будет жить» Рут Озеки, «Лица» Тове Дитлевсен, «Becoming. Моя история» Мишель Обамы, «Страх и трепет» Амели Нотомб и даже, совершенно неожиданно, «Тридцатая любовь Марии» Владимира Сорокина. Жанровое разнообразие удивляет, здесь и автобиографии великих женщин, и хтонь всех мастей и национальностей, и агония поэтического духа.
«Пробуждение», как и все эти книги, рассказывает о духовном пути женщины. Героиня романа не имеет ни имени, ни языка, ни национальной принадлежности. Она утратила родителей, ребенка и вот-вот лишится дома своего детства. Изоляция в первые годы жизни, бесплодные попытки влиться в общество, ощущение инаковости подготавливают кульминационный взрыв. Героиня разрывает последние социальные связи и переходит в первобытное состояние, где проблема идентичности снимается и она обретает свободу.
Саспенс в духе Ларса фон Триера заряжают противостояния: культура/природа, прагматизм/идеализм, чужой/свой, норма/девиация, христианство/язычество, патриотизм/национализм и др.
В романе широко представлены «модные» болезни современного общества: виктимизация жертв, обсессивно-компульсивное расстройство, репродуктивное насилие, вытеснение негативных воспоминаний. Впрочем, участники обсуждения заметили, что злободневность проблематики несколько теряется на фоне устаревшего контекста. Кроме того, специфика американо-канадских реалий последней трети XX века оказывается далека от русского читателя. Хотя экономическое и культурное поглощение белоголовым орланом трудяги-бобра легко считывается.
Маргарет Этвуд ставит много вопросов, туго стягивает узел, но вот распутать хитросплетение проводов, чтобы на полную мощность врубить трансформаторную будку, автор не может. Преображение проходит через две стадии: безумия (метафорической смерти) и воскрешения. Архетипичность этого пути отсылает нас сразу к нескольким фольклорным и религиозным традициям. Мы вместе с героиней отрясаем прах с ног и погружаемся в маслянистую жидкость универсума, но депортация из Элизиума не дарит нам никаких прозрений. Автор ломает традицию: героиня возвращается к людям побежденной.
В ходе обсуждения безумие героини извлекается из глубин на поверхность, и мы, загнанные очередным карантином в окошки зума, празднуем торжество света и истины.
Женя Скобина