Все знать и все забыть

17 сентября на Старой Басманной в рамках конференции «Теория и практика литературного мастерства» состоялся круглый стол на тему «Историческая дистанция в литературе»

В дискуссии приняли участие писатели Сергей Беляков («Гумилев, сын Гумилева», «Парижские мальчики в сталинской Москве»), Виктор Ремизов («Вечная мерзлота», «Воля вольная»), Евгений Водолазкин («Лавр», «Авиатор») и Леонид Юзефович («Зимняя дорога», «Филэллин»). Модераторировал дискуссию Александр Архангельский*, писатель и преподаватель Высшей школе экономики.  

Александр Архангельский* начал встречу с того, что сравнил историческую дистанцию в разных формах и жанрах. «Есть мобильные, глубокие жанры. Стихи, лирические особенно, могут себе позволить быстро входить в реальность, потому что они всегда чуть-чуть держат дистанцию. Уже сам строй стиха предполагает некоторую дистанцию по отношению к моменту, которую ты в стихах описываешь. Лирика поэтому намного более адаптивна. С публицистикой понятно, она для того и существует, чтобы откликаться на мгновенное. Театр тоже работает с современностью, потому что он здесь и сейчас, театр не существует в прошлом, кроме как в учебниках, и не существует в будущем, потому что его ещё нет. А вот что касается эпической прозы — тут дистанция огромного размера».

Первым с докладом выступил Евгений Водолазкин — «История как литература». Он начал с того, как вообще возникла идея описывать исторические события. Всё началось с Библии. Она была универсальной моделью в Средневековье для исторического повествования. Но при этом принципы средневековой истории разительно отличались от наших. Тут Евгений Водолазкин пытался рассказать о различиях между принципами жизни у нас и в Средние века, но в корпусе, где проходила лекция, шёл беспрерывный ремонт. В итоге одна из студенток открыла окно, высунулась наружу и попросила строителей переместиться на другие этажи. Те просьбу исполнили и оставшуюся часть круглого стола спикеры говорили в тишине. Продолжая мысль, Евгений Водолазкин разъяснил, что в Средние века не было причинно-следственных связей между событиями. «События не продолжали одно-другое, а нарушали. Каждое следующее событие нарушало течение предыдущего, потому что в Средневековье было представление о том, что любое событие имеет провиденциальное значение» . Любое событие имеет не горизонтальное положение, а проходит через нравственный фильтр Бога. «Может показаться, что это точка зрения наивна, но если подумать о том, сколько причин мы знаем для наступивших следствий, то это верхушка айсберга, и на самом деле это современная метода объяснять историю более чем пригодна для использования». Раньше история распадалась на отдельные рассказы, чаще нравственные. Они даже не исторические, а вневременные. История была историей нравственных случаев или безнравственных. Сейчас же современная история принципиально партийная, взгляд сбоку, а не как в Средние века — сверху-вниз. История подвергается постоянным изменениям, постоянной борьбе. Евгений Водолазкин заключил, что непонятно, что с историей делать.

Тут Александр Архангельский* спросил Евгения Водолазкина, как сегодняшний автор может реагировать на “избиение младенцев”, на что автор “Лавра” ответил, что реагировать можно по-разному,  в прямом публицистическом слове в том числе, если пишет публицист. 

Следующим слово взял Леонид Юзефович с темой: «Где грань между историей и современностью». Он отметил, что у историков всё, что уходит в прошлое — это история. «Но на самом деле отношения с историей глубоко индивидуальны и социальны». Леонид Юзефович сказал, что попытался понять от чего каждый из нас проводит границу между современностью и историей. Это зависит от возраста. «Тут есть такой парадокс, что чем мы старше, тем прошлое к нам ближе. Грубо это, потому что измеряем расстояние в отрезках собственной жизни» . Так, например, у молодого человека современность уходит в прошлое, а у пожилого всё наоборот. Ещё, как заметил спикер, чем больше у человека культурный опыт, тем история дальше. Так тот, кто прочитал Плутарха, будет по-другому смотреть на прошлое. И последнее — язык. «Вся русская история до Петра I будто написана другим языком, она от нас словно очень далеко, но люди православной культуры, для которых церковнославянский язык привычен, для них эта дистанция гораздо меньше, чем для нас, светских людей». А по поводу исторического романа Леонид Юзефович подметил, что, по его мнению, он начинается за пределами памяти 3-х поколений. 

Третьим с сообщением «От факта к образу: как я пытаюсь это делать» стал Виктор Ремизов. Он заметил, что в историческом романе важнее роман, так как роман делает историю живой. «История достаточно нейтральна, она не знает ни плюсов, ни минусов, и только мы, опираясь на наши эстетические и этические, прежде всего, соображения, расставляем плюсы, минусы и прочее». Только исторический факт мёртв. Так, например, для «Вечной мерзлоты» Виктор Ремизов узнал, 31 декабря 1950-го года из города Игарка в поселок Ермакова переверли 500 заключенных. Он начал изучать ситуацию. Как везли заключенных, транспорта никакого нет, значит те шли пешком. В то время была полярная ночь, а температура достигала —25 градусов. По пути было всего лишь 2 лагеря, где их могли бы обогреть. В день они проходили по 30 км. У кого-то из заключенных было хорошее настроение, кому-то натирали ботинки, значит он шёл босым, а кто-то болел. «Это факт маленький, бытовой, но на нём можно показать очень многое. И он превращает историю, в её маленьком моменте — в жизнь». Так неживое событие с помощью художественного текста переводится в разряд живых. 

Последним выступал Сергей Беляков. Первоначально его темой было «Возможно ли сочетание Моммзена с Майн Ридом?», но спикер решил порассуждать на свободные темы, связанные с историей, а также над вопросами, которые в своих речах уже упоминали коллеги. Так, например, Сергей Беляков рассказывал, что для многих народов историческая память обладала важнейшим и фундаментальным значением. Как пример, история русских, украинцев и сербов существовала и до истории Писания. Сербия была несколько веков под Османским господством, но они сохраняли свою идентичность, пели песни про своих героев. Память о них сплачивала народ. Как подметил Сергей Беляков: «Я не знаю, что вообще может быть важнее истории, мы все в истории живём». Сергей Беляков также признался, что редакционный портфель журнала “Урал”, сотрудником которого он является, забит произведениями, поэтическими и прозаическими, о происходящих сегодня событиях, однако текстам этим не достает качества. 

Затем начались вопросы из зала. Первый из них о том, что есть выдуманные персонажи, но также и реальные исторические личности, как с такими персонажами обращаться в тексте? Писатели ответили, что нужно стараться избегать слишком ярких домыслов, следовать фактам и привирать лишь в мелочах, чтобы подчеркнуть характер персонажа. Второй вопрос касался работы с источниками. Спикеры заметили, что существует колоссальное количество источников для авторов, которые хотят написать исторический роман. Лучше отнестись к делу весело и несколько халтурно. Последний вопрос касался источников: как ими пользоваться, чтобы не солгать читателю, не ввести его в заблуждение? Ответом послужила цитата Толстого: «Нужно всё знать и всё забыть» .


Анастасия Наумова

* Александр Архангельский включен Минюстом в реестр иностранных агентов.