Что чувствуют новые писатели? Размышления о круглом столе «Обретённое поколение»

28 апреля в рамках проекта «Литературные среды» состоялся круглый стол «Обретённое Поколение»

Представим на секунду, что вы сидите в заполненном зале, на первом ряду. Место, как полагается, козырное – рядом камера и экран с онлайн-трансляцией, но не прямо перед лицом, а чуть сбоку. Так лучше видится и сам стол, за котором сидят очные участники, и те, кто присутствует онлайн. На улице началось привычное в этих краях похолодание, но единственное в аудитории, что об этом напоминает, — это ритмически стучащее открытое окно. В одной руке стаканчик кофе (за помощь в подготовке к мероприятию), в другой — ручка с тетрадью. 

Само название «Литературные среды» в этот раз оказалось несколько далёким от реальности. Во-первых, не среда, а пятница. Во-вторых, классический формат диалога с конкретным писателем поменялся на круглый стол. И надо сказать, оно того стоило. Тема круглого стола довольно занимательная: новое поколение писателей. Если год-два назад их существование ещё было под вопросом, то сейчас с этим уже, пожалуй, никто не спорит. Теперь дискуссия сместилась в иную плоскость – как их охарактеризовать.

Понятно, что лучше всего просто спросить самих писателей. Пройдёмся по списку. В живую в зале присутствовали Ася Володина, автор нашумевших романов «Протагонист» и «Часть картины», а также Михаил Турбин, автор романа «Выше ноги от земли», оба финалисты премии «Лицей». Ещё четверо присоединились в онлайне. Вера Богданова, чей роман «Павел Чжан и прочие речные твари» стал финалистом премий «Национальный Бестселлер» и «Лицей», Оксана Васякина, недавно завершившая свою трилогию (романы «Рана», «Степь» и «Роза»), финалист премии «Лицей» Тимур Валитов с романом «Угловая комната» и писатель Сергей Лебеденко, автор романа «(не)свобода». Тимур Валитов и Сергей Лебеденко — выпускники магистратуры «Литературное Мастерство». Модераторами выступили писательницы и преподавательницы магистратуры Майя Кучерская и Марина Степнова, а также литературный критик Галина Юзефович. 

Размышление 1: о чем писать?

Первый вопрос задаёт Марина Степнова — а какая она, главная тема? Что чешется у современного писателя? Ответов получилось примерно столько, сколько было писателей. «Больше всего меня волновала справедливость и тема насилия», — говорит Вера Богданова. Писательницу интересует тьма внутри людей. Оксана Васякина быстро определила свою тему — время и то, как оно влияет на людей. «Человек, когда умирает, у него всё проносится. И я сейчас наблюдаю, как мне кажется, вот эти проносящиеся перед глазами умирающего человека века-воспоминания. И с одной стороны время всего человечества, а с другой — время вполне конкретных последних 120 лет», — поясняет она.

А вот Тимур Валитов не может с ходу определить свою главную тему. «Я не раз после выхода «Угловой Комнаты» говорил, что каждый мой текст — архив из того, что я прочитал, увидел, послушал, посмотрел. Не хочу, чтобы прозвучало пафосно, но это итог того, что я прожил за последнее время». Похожую позицию занимает и Сергей Лебеденко — возможно, вопрос стоит задавать не писателю, а критику. И всё же для него последний роман был способом выразить свою «растерянность» перед миром, в котором мы все оказались.

Ася Володина соглашается с Сергеем. Свой творческий метод она описывает как исследовательский: «Я выбираю пространство, достаточно небольшое, вроде школы или университета, и в рамках него моделирую мир. Как учёный экспериментатор смотрю, что происходит и благодаря этому мне становится понятно, как работает реальный мир вне этого пространства». Михаил Турбин тоже считает, что каждая книга это «изучение»: он занимается эмпатией человека: «темой сочувствия, сострадания». 

«Все очень разные», — резюмирует Майя Кучерская. Но почему? Галина Юзефович считает, что дело в отсутствии единой травмы, как у предыдущих поколений, – оттого все фокусируются на личном, что наболело конкретно у них. И всё же эти темы есть — утверждает Марина Степнова. «Вы просто не умеете читать свои книги и слава богу».

Размышление 2: что общего, а что разное?

«Что вас объединяет с другими представителями вашего поколения, а в чём вы совершенно ни на кого не похожи?» — задаёт Майя Кучерская второй вопрос. Ася Володина над этим вопросом уже долгое время размышляет — из-за критики, что нынешние писатели слишком «зациклены на пупках», собственных проблемах. Не является ли это на самом деле достоинством современных писателей? «Может быть, как раз это внимание к детскому, к инфантильному сознанию и должно сейчас вызывать интерес, потому что детство — недооценённая стадия человека. Это то, с чего всё начинается. Я 91-го года рождения. Очень хочется понять, с чего начинается моё поколение и моя страна, которая родилась в тот же год, что и я». Возможно, и вправду вырисовывается параллель семья – страна? Возможно, дело в том, что именно 90-е времена детства современных писателей — время болезненное.

Михаил Турбин видит в этом ещё и то, что это первое поколение, по-настоящему испытавшее дух свободы, родившееся без комплекса несвободного человека. «Это поколение — одно из первых, кто не боится заявить, что мы такие, немножко кривые». Как добавляет Галина Юзефович, именно в это время проблемы семьи впервые вышли на первый план. «Не сидели и не воевали», — добавляет Михаил.

Оксана Васякина сосредотачивает внимание на другом важном изменении: современные писатели — последнее поколение аналогового мира и одновременно первое — цифрового. Они попали в другой мир, к которому адаптировались не до конца. Понятно, что у людей появляются похожие неврозы, связанные с обществом. Сергей Лебеденко со своей стороны обращает внимание на представление безоблачного будущего, которое, увы, не случилось. «Только успеваешь с одним разобраться, на тебя наваливается другое. Ты как в мультике уворачиваешься от наковален, падающих на тебя сверху. И пытаешься в этом во всём себя найти, разобраться. Оказалось, будущее, на которое мы рассчитывали, не состоялось. Его у нас забрали. И теперь нам надо с этим жить». 

Размышление 3: а что дальше?

Сейчас, как отмечает Галина Юзефович, все приобретают новый общий опыт, возможно, впервые за жизнь нынешнего поколения. От чего закономерно возникает вопрос: а есть ли идеи, куда идти дальше? Какие планы у современного писателя?

«Сейчас тема человек-общество становится снова актуальной, снова хочется про неё говорить, но опять же оно будет представляться теми же героями», — размышляет на эту тему Михаил Турбин. Хоть планируемые им сейчас тексты и не связаны напрямую с текущей действительностью, но, конечно, она будет на них влиять, пускай завуалировано. Писателю интересно написать о предтече, о том, как мы пришли к настоящему. Ася Володина со своей стороны желает сделать «жанровую переупаковку» своих текстов — от детектива к хоррору. «Пространство хоррора — это иррациональное, а иррациональность и некоторая доля абсурда характеризуют нашу эпоху, начиная с ковида. Сейчас я не вижу возможности для именно оптимистичного детектива».

«Что я буду писать, я особо не думаю», — рассказывает Вера Богданова. Единственное уточнение —  что-то в новом формате, но всё о той же тьме внутри человека, насилии. «Я видимо всё время пишу одну и ту же книгу на разные лады в разных жанрах, но я точно знаю, что повторяться не буду». А вот для Тимура Валитова прошедший год принёс новые вопросы. До этого он старался не думать, о том, кто прочтёт, как текст написан и опубликован. Но что-то поменялось. «Мне очень грустно, что последний год мне не хватает смелости и не хватает спокойствия не думать о том, что за слова я кладу на бумагу. От этого писать стало очень сложно». Для него это главная проблема на текущий момент, но он не прекращает искать способа её обойти и снова писать без оглядки.

С оптимизмом в будущее смотрит Оксана Васякина. Закончив свой большой проект, писательница стала смотреть на людей вокруг себя, и у неё рождается новый замысел. «Я сейчас занималась разными бюрократическими делами, и буквально за последние две недели я увидела огромное количество совершенно потрясающих женщин, просто делающих свою работу. И делают они её очень хорошо. Неважно, чем именно они занимаются. У нас, мне кажется, есть инерционное представление о людях, сидящих на местах, что они часто пользуются своей властью. Но последнее время, всё больше и больше сталкиваясь с «местами», я всё меньше и меньше вижу вот это проявление власти у людей. Возможно, это примета времени». В нынешнем же времени Оксана видит беспрецедентную свободу — но не внешнюю, а внутреннюю. Мир меняется, но это не повод торопиться, а скорее возможность провести внутреннюю работу без необходимости быстрой реакции. 

Несколько иначе рассуждает Сергей Лебеденко. В другой стране у него внезапно вырос интерес к родному региону, к знакомому месту. И чем дальше от него, тем выше этот интерес. Другое его наблюдение: катастрофы порождают истории. «Сейчас всё меняется настолько быстро, что я не могу даже ответить на вопрос про будущее, потому что я не знаю, что со мной будет через два месяца. Как я могу сказать, что со мной будет через 10 лет. Но мы будем исследовать то, что меняется вокруг нас, и пытаться писать об этом». 

«Когда мы уезжаем в другое место, обостряется вопрос о нашей идентичности», — отвечает ему Майя Кучерская. Настаёт время вопросов.

Дополнительное размышление: вопросы из зала.

А вопросов накопилось много — и у онлайн участников, и у тех, кто присутствует в зале. Как например современные писатели реагируют на критику? «К критике я отношусь хорошо, не читаю», — отвечает Михаил Турбин. А что насчёт текущей ситуации? Писатели ответили, что ныне появляется удивительное количество неполитических, а просто человеческих и светлых текстов. Будет ли у короткой прозы будущее? «За последние два года возросло количество коллективных сборников», — говорит Сергей Лебеденко. Да и в целом за последнее время, как отмечает Галина Юзефович, на фоне дефицита писательских текстов, повести и сборники рассказов растут в популярности.

Наблюдая за этой бойкой, разнообразной дискуссией, я, конечно, не удержался и задал свой вопрос — последний, прямо перед завершением круглого стола. Мне интересно было узнать, а что схожего у нынешнего «обретённого поколения» с поколением предыдущим — последним, заставшим Советский Союз. Ответ был прост: «Мы выросли, читая их книги». 

---

Запись встречи можно посмотреть по ссылке.

Егор Мельников