«Старенький двор в нехорошем районе»: Екатеринбург в романах уральских писателей
Общаги, диспансеры и "Город без наркотиков": в новой рубрике "Многобукв" выясняет, как о городах России пишут современные писатели. Студентка первого курса "Литературного мастерства" Надежда Толстоухова составила профайл родного Екатеринбурга.
Филолог Дэвид Херман называл "пространство нарратива" (storyworld) одним из важнейших элементов любой истории. Нам это понятие лучше всего известно под названием "сеттинга". Сеттинг включает в себя социо-культурные, исторические и прочие факторы, образующие пространство нарратива. Сеттинг не может не влиять на сюжет истории: вспомните, как архитектура Хогвартс влияет на события книг Джоан Роулинг или во что превращает героя Венеция у Томаса Манна.
"Многобукв" решил выяснить, как современные российские писатели "вписывают" сюжеты своих произведений в места, где они выросли, живут и работают. Первый профайл в нашей рубрике посвящен Екатеринбургу.
Термин «Уральский магический реализм» я нашла в старой колонке литературного критика Виктора Топорова, ныне покойного. Он считал, что «три кита» любого магического реализма – это местность, геополитика и срединность (то есть положение «между»: Урал расположен между Европой и Азией). Большую часть известных уральских писателей Топоров отнес именно к этому направлению.
«На Урале не только кончают с собой (лучшие тамошние поэты; имена у всех на слуху), но и, что называется, осознанно ищут смерти — в пьянстве, в наркотиках, в поножовщине, в истребительных и самоистребительных любовных страстях. О том же и пишут. Я ведь сужу, разумеется, только по литературе», - писал Топоров в апреле 2010 года.
По-моему, этот список идеально подходит к фильмографии уральского же режиссера Василия Сигарева, а вот литературу характеризует не вполне. Уральские авторы пишут не только о жажде смерти, но еще и о поиске путей для выживания и способов не предать себя.
Уральская литература рождается на стыке личного и общественного. Жить на Урале в девяностые и нулевые было интересно: тут вам и бандитские разборки, ОПГ «Уралмаш» и «Центр», и попытка создать Уральскую республику и выпустить «уральские франки», и противостояние городских и областных властей, и суп из объедков на электроплитке в офисе, и нечаянное счастье детворы на районе – разметанные по округе дорогие импортные шоколадки из взорванного «комка».
Из этого «сора» и рождалась уральская литература, в последние полтора десятилетия сумевшая преодолеть узкие рамки «толстого» журнала «Урал» и вырваться в шорт-листы национальных литературных премий. В произведениях четырех уральских авторов, о которых речь пойдет ниже, Екатеринбург – это не просто место действия, это «питательный бульон», без которого персонажи были бы лишь гальванизированными манекенами, а не людьми.
Алексей Иванов
Фото: ivanproduction.com
Иванов, пожалуй, - самый известный уральский автор. Он вырос в Перми, учился в Екатеринбурге. Сам он говорит, что именно там он сформировался как личность: «Я родился в Нижнем Новгороде в семье инженеров-судостроителей, и впечатления моего детства – старинный кремль, огромная река и речные корабли. Это до сих пор тревожит мою душу. А как социальная личность я сформировался в Екатеринбурге «лихих девяностых», и пассионарность во мне не угасла – говорю без ложной скромности. Пермь и Москву я не люблю, хотя на читателей моя нелюбовь не распространяется».
Прототипом места действия в первом романе Иванова – «Общага-на-Крови» - стал студенческий городок Уральского государственного университета, где некоторое время жил сам будущий писатель. В 1987 году он поступил на журфак, посчитав, что учеба на факультете откроет ему прямой путь к литературному труду. Через год он понял, что ошибся, и ушел. Но года в общаге хватило, чтобы набрать материала на целый роман. Я читала его одиннадцать лет назад, когда училась на первом курсе того же журфака и жила в той же общаге. В книжных описаниях я узнавала и окружающую обстановку, и характеры.
«В окне за ее плечом Отличник увидел угол стены общаги, сложенный из желтого, как вечность, кирпича. Угол уходил по резкой вертикали вверх и вниз, за урезы окна. На каждом кирпиче солнечный свет играл, как мелкая вода на голышах переката. Вдалеке, за дорогой, за троллейбусной остановкой, за больничным парком, за мостом, растворяясь в утренней майской лучезарности, плавали призрачные розовые многоэтажки заречного района».
фото: "Общага-на-Крови" станет фильмом"
Думаю, и сейчас там мало что изменилось. Больница – туберкулезный диспансер – стоит все там же, все так же мимо катятся троллейбусы, все так же тихо за ними течет грязная речка Исеть. А эта желтая девятиэтажная обшага со ржавыми лестницами пожарного хода стоит посреди квартала новых и дорогих домов, и глядит на них с укоризной миллионом своих облезлых окон.
Екатеринбург становится и местом действия более позднего романа Иванова «Ненастье», книги об афганце-инкассаторе, решившем ограбить свою же инкассаторскую машину. Действие романа «Золото бунта» о сплаве железных караванов по реке Чусовой происходит в Свердловской области. Истории «уральской столицы» и региона в целом посвящены и книги Иванова в жанре нон-фикшен – «Ёбург», «Горнозаводская цивилизация», «Екатеринбург: умножая на миллион».
Алексей Сальников
Фото: Татьяна Филиппова
Поэт из Нижнего Тагила известен читателям скорее как прозаик, автор трех романов – «Отдел», «Петровы в гриппе и вокруг него» и «Опосредованно». По словам Галины Юзефович, Сальников пишет «свежо, как в первый день творения». Его книги мне кажутся некоей «надстройкой» над уральской повседневностью, тем самым «магическим» компонентом в литературном реализме сегодняшних дней.
Мир в его романах – зеркальное отражение нашего. Иногда это зеркало, встроенное в фотоаппарат репортера, иногда – зеркало в руках фокусника-иллюзиониста. В городе, где действует таинственное подразделение ФСБ, сотрудники которого задают случайным «подозреваемым» десятки бессмысленных вопросов («Какие кошки вам больше нравятся, белые или рыжие?», «Любите ли вы разгадывать кроссворды?», «Посещали ли вы когда-нибудь Казанский кремль?») и, независимо от ответов, в конце допроса убивают их, местный житель легко узнает Екатеринбург.
«Он загляделся на небоскреб, отстроенный в центре совсем недавно» - это, скорее всего, про «Высоцкий», на самом деле построенный в центре Екатеринбурга в 2011 году (роман «Отдел» впервые был опубликован в журнале «Волга» в 2015-м). «Затем был мост, с которого, когда они по нему ехали, Игорь увидел пассажирский поезд, бесшумно двигавшийся, освещенный изнутри плацкартным ночным светом», - а вот мост на улице Восточной в Екатеринбурге, построенный как раз над железнодорожными путями Транссибирской магистрали.
На что обратить внимание писателю, когда он приезжает в уральскую столицу? Студент второго курса "Литературного мастерства" Андрей Мучник составил литературный маршрут по Екатеринбургу.
В романе «Опосредованно» есть отсылка к работе скандально известного фонда «Город без наркотиков», а еще упоминание некой телевизионной новостной передачи о происшествиях с эпатажным ведущим, в котором легко узнается выпускник уже известного нам журфака УрГУ Иннокентий Шеремет. Так что Сальников не просто помещает своих героев в географические координаты города, он еще и окружает их событиями общественной жизни, имевшими место в действительности. Но он не копирует их, а «перепридумывает». Именно в этом и заключается магия его реализма.
Ольга Славникова
Фото: Литеrrатура
В шорт-лист премии «Большая книга» книги Славниковой попадали трижды – в 2009, 2011 и 2018 годах. В 2006 году она стала лауреатом «Русского Букера», в 2008-м получила премию «Национальный бестселлер», в 2018-м – «Ясную поляну».
Самые известные ее романы – «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» (1997 год, шорт-лист премии «Русский Букер»), «Один в зеркале» (1999 год, премия журнала «Новый мир»), «Бессмертный» (2001 год, премия Горького), «2017» (2006 год, премия «Русский Букер»), «Любовь в седьмом вагоне» (2008 год, шорт-лист премии «Большая книга»), «Прыжок в длину» (2018 год, шорт-лист премии «Большая книга»).
Действие последнего происходит в столице, а малой родине автор вскользь передает привет через одну из главных героинь – сиделку Ведерникова Лиду, родители которой «спивались, в любви и согласии, в лесопромышленном северном поселке, где трава всегда колючая от опилок и горы щепы даже летом переложены в глубине черным пористым льдом». Это мог быть любой североуральский поселок, какая-нибудь Новая Ляля. Впрочем, и за пределами Урала забытых цивилизацией северных местечек, где люди живут исключительно лесоповалом, со времен ГУЛАГа осталось немало.
А вот действие ее романа-антиутопии «2017» происходит в Екатеринбурге. Там даже фигурирует некая «Хозяйка горы» - мистический персонаж, отсылающий читателей к сказам одного из первых и лучших писателей Урала – Павлу Бажову. Сам Алексей Иванов написал, что роман Славниковой «2017» - это «самый необычный и самый значительный текст о Екатеринбурге». А его оценка, пожалуй, чего-нибудь да стоит.
Анна Матвеева
Фото: "Российская газета"
Как и многие современные уральские писатели, Матвеева закончила журфак Уральского университета, но в отличие от всех остальных, она осталась в профессии. Что не помешало ей стать и плодовитым прозаиком. Матвеева – автор четырех романов, трех повестей и двух сборников рассказов – «Подожди, я умру и приду» и «Девять девяностых» (оба вышли в финал премии «Большая книга» в 2013 и в 2015 годах). Ее повесть «Перевал Дятлова» Дмитрий Быков назвал «лучшей вещью в русской литературе 2001 года».
Рассказы Матвеевой почти документально передают портрет эпохи 90-х годов в Екатеринбурге. Их можно будет показывать нашим повзрослевшим детям и говорить: посмотри, мы жили так, когда сами были детьми. Вот, например: «Я родился в самом начале восьмидесятых, в Свердловске, в бараке на улице Гурзуфской. Под окном нашей комнаты висел, как полковой барабан, громадный оцинкованный таз. Выбором времени и места рождения судьба сообщила, что в жизни моей не случится не только особенного успеха, но и простого человеческого счастья, которое принято считать допустимой его заменой» (цитата из рассказа «Жемымо», сборник «Девять девяностых»).
Кстати, Анну Матвееву и ее мужа, уже упоминавшегося в этом обзоре телевизионного журналиста Иннокентия Шеремета, благодарит за рассказанные о городе истории в посвящении к книге «Ёбург» Алексей Иванов.
Естественно, современные уральские писатели наследовали литературную традицию предшественников – от Павла Бажова и Дмитрия Мамина-Сибиряка до Бориса Рыжего и СашБаша. Сможет ли нынешняя эпоха родить автора, способного встать в один ряд с ними, - вопрос пока открытый.
Надежда Толстоухова