Хоронили дедушку в зуме
На программе «Литературное мастерство» прошел второй семинар в формате «Египетские ночи» под руководством Дмитрия Данилова. Публикуем избранные тексты
Египетские ночи — писательская игра, которую придумал филолог Михаил Эпштейн, позаимствовав название и идею у Пушкина. Чтобы поиграть в Египетские ночи, вам понадобится: один эксперт, несколько участников, таймер и воображение. Эксперт придумывает две-три темы и показывает участникам. Участники выбирают ту, что на них смотрит, и пишут импровизации. На всё про всё — 15 минут, из них 12 на написание текста и 3 на редактирование.
После этого все выкладывают тексты в чат и обсуждают их. В конце игры эксперт выбирает несколько лучших отрывков. Жесткие временные рамки помогают подстегнуть воображение, собрать себя в кучку и выдать хороший текст, который потом может даже вырасти в рассказ или повесть (а то и в роман, кто знает).
12 апреля состоялась вторая по счету литературная игра «Египетские ночи». На этот раз ее гостем стал писатель и драматург, автор нескольких романов, поэтических сборников и пьес, лауреат театральной премии «Золотая маска» Дмитрий Данилов.
Дмитрий Данилов предложил участникам игры следующие темы для импровизации:
1. Шел пятый месяц карантина.
2. Проснулся утром на кладбище, среди могил.
3. Все умрут, а я останусь
После того, как все импровизации были зачитаны, Дмитрий назвал тексты-фавориты: это импровизации Елизаветы Верещагиной, Алены Фокеевой и Алены Шишкиной. Однако на этот раз редакция «Многобукв» решила опубликовать еще один, поразивший многих, текст, написанный в рамках игры. Это стихотворение Аделины Шайдуллиной «мы хоронили дедушку в зуме».
ВЫБОР ДМИТРИЯ ДАНИЛОВА
Елизавета Верещагина
проснулся
кладбище
среди могил
ничё не видно
темнота и тишина
при жизни я особо не любил
смотреть на проходящих из окна
но тут внезапно ощутил тоску
нащупал камень
выглянул за гроб
а там мой друг
сестра
да не одна
весь город на ушах
я так продрог
что еле отогрелся
блин Иисус
ты чё
серьёзно
я ж уже вонял
а он обнял меня
ну как те смерть на вкус
мне тож короче умирать на днях
Алена Фокеева
Тема: «Все умрут, а я останусь»
Этюд
Иногда я просто ненавижу свою работу.
- Нет, я не буду о нем говорить, вы меня не заставите! – говорит N.N. плачущим голосом и бросает трубку.
Каждую субботу и каждое воскресенье, просыпаясь утром, я думаю: «Хорошо бы никто не умер». Дотяните до понедельника. Вселенная слушается: неделю, две, три подряд, а потом все равно кто-нибудь из тех, о ком есть статья в Википедии, умирает, и меня выдергивают (в выходные больше некому, извини, продюсер скинет номера) писать некролог.
Сегодня мироздание снова меня подвело.
Хуже всего, что о заслуженном покойнике я ничего не знала, даже имени раньше не слышала. Хуже всего что соболезнование все равно прозвучит неискренне, хотя горло уже минут двадцать как сдавило латной перчаткой – от короткого и непродуктивного общения с гнусавыми от избытка чувств именитыми друзьями именитого мертвеца. Я – жур-на-лис-тиш-ка, и пришла пировать на чужую могилу.
- О ком рассказать? Повторите. Простите, я такого не знаю, - говорит X.X. бодро.
И все. У нас с этим X.X. на двоих – одно не-горе. Рука на горле разжимается.
Если все умрут, я останусь писать некрологи на всех сразу, сотни, тысячи, мертвых страниц, без конца и начала, это будет прижизненный ад. Если я умру, а кто-нибудь из оставшихся вынужден будет написать обо мне некролог, пусть начнет так:
«Она сделала в жизни много хорошего, правда, иногда писала некрологи. Но кто из нас без греха».
Алена Шишкина
Я останусь
"Вот умрешь, будешь знать"- шептал Женька, стиснув кулаки, когда дед, хмурясь, отбирал рогатку, бабушка не давала мороженого после футбола ("вспотел, заболеешь"), дворник из соседнего подъезда гонял с клумбы. Разозлившись всерьез, он даже жмурился, совсем как трехлетний Мишка ("сейчас я вас всем темно сделаю!") и представлял: вымокшее кладбище, шорох гравия под ботинками, траурный ветер в кленах над оградой, замолчавшие дед или бабушка, и он, хмурый, и даже виновато всхлипывающий, и живой.
Потом Женька немного подрос, а потом - попал сюда, в палату на третьем этаже, с длинным названием, которое никто из родителей никогда не произносил вслух.
Он прятался под одеяло и, снова стиснув кулаки, шептал: "Все умрут, а я останусь. Один за одним умрут, а я останусь". Это срабатывало. Вокруг освобождались и заполнялись постели, а Женька все жил.
Потом увезли Кольку. Остались на общей тумбочке половина баранки и недоигранный морской бой.
Два дня спустя он уже не спрашивал, когда Колька вернется.
А вечером, зажмурившись и уткнувшись в подушку, вновь прошептал: "Все умрут, а я останусь"- и вдруг замотал головой, отчаянно, горько.
Волшебные слова больше не были ни местью, ни утешением.
"А я останусь"- теперь этого было мало, навсегда мало.
"Хочу, чтобы остались все".
ВЫБОР РЕДАКЦИИ:
Аделина Шайдуллина
мы хоронили дедушку в зуме,
мулла допевал азан.
всхлипывал брат: че, ливаешь, бумер?
че ты как не пацан?
мама поставила фоном пальму,
папа спросил: как так?
— значок рядом с камерой,
ненаглядный, ты такой у меня дурак!
замёрзла, к груди подняла коленки —
офисный стул как насест.
моя семья за сохранность техники,
никто не пьёт и не ест.
тетя спросила, когда выйду замуж;
дядя спросил, чей крым.
мулла, соблюдая формат добавил:
он ушёл молодым.
— зато его не коснётся кризис,
отмена зарплаты, рост цен.
кричала кузина, застрявшая в индии:
вы все не познали дзен!
встречу покинули дядя и тетя
и бывший кузинин зять.
как к призывной обращаясь роте,
папа орал: стоять!
— поколение цэ проживет без детства!
(мулла под чалмой вспотел)
— аделина, скажите, а что с наследством?
тут, слава аллаху, комп сел.