Доверьтесь детскому воображению
В России детская и подростковая литература становится все популярней, но часто ли вы сталкиваетесь с такими пьесами? «Многобукв» расскажет, сильно ли драматургия, рассчитанная на юных читателей, отличается от прозы.
Никого ли мы не забываем, когда говорим о детской и подростковой литературе?
Сегодня детская и подростковая литература невероятно популярна. Этому способствуют в том числе сами авторы, приглашающие и взрослых читателей познакомиться с их произведениями, расширяя таким образом свою аудиторию. Текстов буквально с каждым днем становится все больше, их много обсуждают, критикуют и разбирают. Кстати, в ноябре в «Многобукв» вышла статья Алены Леденевой о young adult романе.
Но в подобных обсуждениях чаще всего речь идет о прозе, иногда о поэзии. В России и дети, и взрослые знакомы только с этими литературными формами, тогда как во многих западных странах еще одним важным направлением детской литературы на протяжении многих лет является драматургия. Например, во Франции в некоторых книжных магазинах современным пьесам для детей отведены целые стеллажи. В России их — пьес, не стеллажей, почти нет. Изредка читателю выпадает возможность познакомиться с театральными текстами. Так, в издательстве Самокат в 2019-м году вышли два сборника пьес «Хочу по правде» и «Всем, кого касается» в виде папок формата А4 — не самая обычная, но и не самая заметная на книжной полке подача. Конечно, обидно, что у читателей практически нет возможности познакомиться с целой формой детской литературы. Но чего именно они лишены, так ли сильно драматургия отличается от прозы?
Пьесы играют в театре. Не влияет ли это на текст?
Нельзя забывать о том, что пьесы написаны для сцены, а значит в них обязательно есть продуманный ритм, часто рифма, почти всегда диалоги. В отличие от большинства прозаических текстов, в которых эти приемы тоже широко используются, в драматургии, при желании автора, они могут не лишать текст естественности, живости. В прозе же такие приемы нередко выделяются на фоне остального повествования, рифмованные вставки могут показаться инородным элементом и сбить погружение ребенка в создаваемый текстом мир.
Потенциальная постановка пьесы зачастую позволяет автору заигрывать с будущей сценографией. Например, французский драматург Филипп Дорен в пьесе «Пчелы, оденьте меня собой» (Abeilles, habillez-moi de vous) пишет, что сотня юбок вдруг превращается в многоэтажный замок, постоянно меняющий форму, из которого позже сбежит один из персонажей, читать очень интересно, подумать о том, как это поставить, чуть-чуть страшно. Здесь стоит отметить распространенную во Франции точку зрения, что детский театр можно и нужно не только ставить и смотреть, но и просто читать — в школе с учителем, или дома с родителями, или в гордом одиночестве. Читающий ребенок не станет задумываться, как перенести юбочный замок со страниц на сцену, а ребенок-зритель не будет размышлять, как такое превращение было описано в книге.
Пьесы читают. Не отличается ли их оформление от остальных детских книжек?
В прозе и поэзии нельзя играть со сценографией, зато с версткой — можно! Тогда как театр склоняется к нейтральным страницам почти или совсем без иллюстраций, прозаические книги иногда хранят в себе иллюстраторские произведения искусства. Журнал The New York Times ежегодно выделяет несколько лучших иллюстрированных детских книг. В 2021-м году в списке оказалась сказка канадских авторов Тэрри и Эрика Фэнов «Упавшее с неба» (It fell from the sky) , в которой картинки, подробно изображающие вымышленный мир, занимают 4/5 страницы. Драматурги себе такого обычно не позволяют, они предпочитают оставлять пространство для воображения режиссера-постановщика и самого читателя. Но и сами режиссеры нередко отказываются от избытка декораций, позволяя юному зрителю самому достроить предлагаемый мир. Многие деятели детского театра пишут о том, что они доверяют детскому воображению и разуму, поэтому позволяют себе оставить недосказанности и недоописанности , как, например, канадский автор Сюзанн Лебо в пьесе «Песочные туфли» (Souliers de sable) не объясняет ни магию мира, в котором живут в совершенном одиночестве два главных героя, брат и сестра, ни кто такой Продавец песка , которого они так боятся, ни какая же истина открылась в конце концов сестре и помогла ей перестать бояться внешнего мира и начать верить в самостоятельность младшего брата.
И пьесы, и проза — детская литература. Нет ли у них чего-нибудь общего?
Миры детской литературы часто неразрывно связаны с фольклором и мифологией, это общая черта для драматургии и прозы. Такие миры позволяют поместить персонажей, которые чаще всего в обеих формах оказываются детьми, в альтернативную реальность, где они как минимум перестают зависеть от взрослых, как максимум сами начинают править мифическим миром. Эталонный пример такого сюжета — «Хроники Нарнии». В театре замкнутую реальность, где дети становятся правителями, мы находим в пьесе «Небоскреб» (Neboder) хорватского драматурга Ланы Шарич: подростки заперты в небоскребе, в котором провели всю жизнь, кажется, без родителей, этакие боги, и совсем не знают другого мира. Эта пьеса — мифологическая антиутопия. Западному детскому и подростковому театру свойственно заимствовать жанры, сюжеты и приемы взрослой литературы, современная проза тоже начинает смелее обращаться к старшим коллегам, но пока что с меньшим рвением.
Детская и подростковая драматургия пользуется успехом в Европе. Не попробовать ли ее издавать и нам?
Такое совсем небольшое приближение к сравнению детских прозы и драматургии может натолкнуть на вопрос, почему же последнюю мы так редко видим на полках российских книжных? Ведь в детском и подростковом театре нет ничего шокирующе непривычного, и вместе с тем в нем много интригующе нового. На театральных фестивалях в России встречаются интересные подростковые пьесы, но их не печатают, а только ставят в одном или нескольких театрах и иногда выкладывают в свободный доступ в интернете. Почему пьесы, пользующиеся успехом у иностранных детей, почти не переводятся на русский язык? Возможно, это связано с тем, что для такой работы необходимы навыки перевода как детской литературы, так и драматургии, которые редко сочетаются в одном человеке. Однако такое сочетание не невозможно, переводчик англоязычной детской драматургии Ольга Варшавер тому подтверждение. Остается надеяться, что в будущем больше пьес будут переводиться с разных языков, за переводами последуют тексты вдохновленных русскоязычных авторов, а в книжных магазинах найдется место для новых стеллажей, заполненных новой для российского рынка литературной формой.
Тася Егорова