«У меня была боязнь тысяч исписанных листов»
В прошлом году проект о книгах и чтении «Горький» запустил серию статей–аннотаций к переводам английской классической литературы. Над аннотациями работают студенты магистратуры НИУ ВШЭ «Литературное мастерство» (специализация «художественный перевод») под руководством Александры Борисенко.
Аннотации к переводам английской классики на русский — это своего рода навигация по разным версиям одного текста, помогающая читателю разобраться, как переводы отличаются друг от друга, каким образом они влияют на восприятие текста, какие версии сокращенные или неполные и зачем вообще нужны разные переводы одной книги.
Одна из статей посвящена «Дэвиду Копперфильду» Чарльза Диккенса. Наиля Агдеева, студентка 2 курса магистратуры «Литературное мастерство» и авторка канала «Книжный гриб», поговорила со своей одногруппницей Тасей Егоровой, написавшей аннотацию к «Дэвиду Копперфильду», о работе над ней.
Я знаю, что для этой аннотации тебе пришлось перелопатить без малого 30 переводов «Дэвида Копперфильда». Расскажи, как ты справлялась с таким объёмом и вообще, как шла работа над статьёй, кто тебе помогал.
Есть страх белого листа, а у меня была боязнь тысяч исписанных листов. Конечно, все переводы от корки до корки я не прочла. Я выбрала несколько отрывков оригинального текста, которые, как мне показалось, могли быть переведены на русский по-разному, и искала их в изданиях на русском.
Мне очень повезло — почти в самом начале работы над аннотацией я нашла библиографию переводов Диккенса на русский язык с 1838 по 1960 год, составленную библиографом английской литературы Юлией Фридлендер и специалистом по творчеству Диккенса Игорем Катарским, так что большая часть поиска за меня была уже проведена. Многие из переводов хранятся только в Ленинке, поэтому я, ощущая себя той самой мемной филологической девой, долгими часами сидела в читальных залах РГБ.
Приятный бонус — я научилась пользоваться микрофильмами! Перевод, изданный в «Народной библиотеке» Владимира Маракуева, хранится только в таком формате — ужасно боялась порвать пленку или сломать машину. Некоторые переводы мне найти не удалось, только упоминания о них, так что их перелопачивать не пришлось.
С финальным текстом рецензии, который опубликован на «Горьком», мне очень помогла наш преподаватель Александра Леонидовна Борисенко, она внесла финальные правки и сделала из моего сгустка карамели конфетку. Получилась кольцевая композиция: сперва Александра Леонидовна предложила тему статьи, а в конце отшлифовала материал.
Из этих 29 версий романа 14 — переработки и отрывки. Зачем и для каких целей делались неполные версии?
В первую очередь неполные версии — это детские адаптации. Что именно и по каким причинам сокращалось в переводах для детей, зависели ли сокращения от эпохи перевода, как менялись языковые упрощения — все это тема для отдельного исследования. Сокращались, конечно, и переводы «для взрослых». Небольшие отрывки «Дэвида Копперфильда» могли пропасть из-за цензуры, например, сначала вычеркивались оскорбления чувств монашеского сана, а после 1917 года — прославление монархии.
В дореволюционную эпоху отношение к переводу было весьма и весьма вольным. Поэтому могли пропасть отрывки, которые казались переводчику скучными, слишком длинными или попросту непонятными, такой «переводческой стратегией» грешил Иринарх Введенский. Но надо заметить, что уже в XIX веке встречались переводчики, профессионально относившиеся к своему делу, например, Василий Бутузов, участвовавший в переводе, публиковавшемся в «Современнике», то есть сразу после выхода первых частей «Дэвида Копперфильда» в Великобритании. Правда, он предпочитал оставаться анонимным творцом, поскольку его переводческая деятельность не сочеталась с государственной.
Кстати, об анонимности. У тебя есть предположения, почему авторы переводов не хотели называться?
Да, как раз доподлинно известно, почему Василий Бутузов публиковался в «Современнике» анонимно — его должность младшего помощника столоначальника в канцелярии Министерства народного просвещения не позволяла ему помещать свое имя в списках «неофициальных» органов русской печати, хотя, судя по письмам и работам, оставленным им, он обожал перевод и духовно жил именно им. Я допускаю, что во многих случаях имя переводчика попросту не сохранилось. Анонимные тексты, о которых мы говорим, все дореволюционные, то есть они относятся к той эпохе, когда профессии «переводчик» не существовало, поэтому, мне кажется, некоторые издатели просто не указывали, кто именно предлагает «Дэвида Копперфильда» на русском языке.
Я заметила, что между последним переводом «Дэвида Копперфильда» и предпоследним перерыв в полвека, хотя до этого переводы появлялись достаточно часто. Из-за чего, по-твоему, произошёл такой перерыв?
Я думаю, он связан с советским отношением к переводу, которое не предполагало вариативности. До 1917 года издавалось множество переводов «Дэвида Копперфильда», некоторые из них подозрительно похожи, невольно задумываешься, не списал ли один переводчик с другого, но есть совсем отличные варианты — невольно задумываешься, читал ли автор русского текста самого Диккенса. А есть и достойные попытки.
После революции вышло заново отредактированное издание одного из главных переводчиков всея дореволюционной Руси Иринарха Введенского, два перевода, адаптированных для детей, причем выполнены они были, судя по всему, во времена царской России, и классический перевод Александры Кривцовой и Евгения Ланна, который мы в первую очередь знаем по зелененькому тридцатитомнику Диккенса, издававшемуся с 1957 по 1963 год. Как только появилось по одному полному советскому переводу для взрослых и для детей, больше с «Дэвидом Копперфильдом» работать было не нужно. Следующие попытки перевести его мы видим уже в нулевые, и все они нацелены на детей, переплюнуть Александру Кривцову и Евгения Ланна пока никто не пытался.
Герои Диккенса часто выдают свои некоторые черты через речь (происхождение, образованность и т.д.). Перенести это на русский достаточно сложно. Как разные переводчики справились с этой проблемой?
Да, это действительно трудная задача. Английский язык позволяет на письме передать акцент персонажа, русский — в гораздо меньшей степени. Да и не очень понятно, как передать условный шотландский акцент на русском. Приходится прибегать к альтернативным решениям, некоторые меняют порядок слов, некоторые сознательно снижают или повышают регистр используемой персонажем лексики в зависимости от того, какого он происхождения.
Это хорошие решения, но иногда они приводят к довольно комическим результатам, например, британский бедняк, вдруг берет и использует русские просторечия. Большинство же переводов «Дэвида Копперфильда» мирятся с жестокой реальностью и оставляют непереданными эти характеристики персонажей. Это нормально, перевод, как известно — искусство потерь.
Можно ли сказать, что чем раньше был сделан перевод, тем больше внимания переводчик уделял сюжету и его поворотам и при этом пренебрегал стилем, описаниям, речью персонажей?
Не думаю. Сюжетные повороты стали менять или просто выкидывать почти с самого начала. А стиль в ранних переводах бывает очень ярким. Я бы сказала, чем раньше сделан перевод, тем больше в нем авторства переводчика, вдохновленного романом Диккенса, то есть в нем есть и стиль, и описания, и зачастую разные регистры речи персонажей, но они не всегда эквивалентны оригиналу. В России классическим переводом «Дэвида Копперфильда» стал, как мы уже сказали, перевод Александры Кривцовой и Евгения Ланна, которые, насколько возможно, точно следовали за оригиналом, в чем их не замедлили упрекнуть современники. Собственно, спор о верности такой стратегии перевода, условно буквалистской, ведется до сих пор. Мне кажется, что «Дэвиду Копперфильду» очень повезло, что его советские переводы, как детский, так и взрослый, оказались полными и внимательными к оригиналу, так было не со всеми произведениями зарубежной литературы.
Если бы тебе поручили переводить «Дэвида Копперфильда» сейчас, какой стратегии ты бы придерживалась?
Первым этапом моей стратегии было бы отказаться от такого перевода! Мне нравится, когда перевод старается быть верным оригиналу, и вряд ли в ближайшее время, пока русский язык не прошел очередной этап эволюции, найдется лучший образчик такого подхода, чем работа Александры Кривцовой и Евгения Ланна.
А вот если бы мне поручили заняться продажей «Дэвида Копперфильда» в каком-нибудь независимом книжном магазине, я бы выставила сразу несколько вариантов перевода. Мне кажется, так читатель узнал бы лучше и «Дэвида Копперфильда», потому что в разных переводах хорошо пойманы разные элементы романа, и мог бы опосредованно проследить эволюцию русскоязычной литературы, ведь переводчик неизбежно зависит от родного контекста, в котором он находится.
Также на «Горьком» опубликованы аннотации к переводам другой английской классики, над которыми работали студенты 2 курса «Литературного мастерства»: «Женщина в белом» Уилки Коллинза, «Оливер Твист» Чарльза Диккенса, «Север и юг» Элизабет Гаскелл, «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома.
Беседовала Наиля Агдеева